Через вселенную - Страница 9

К оглавлению

9

Нет, конечно! — смеюсь я. Религии Сол-Земли были темой одного из первых уроков, которые преподавал мне Старейшина, когда я только-только поселился на уровне хранителей. Все это были волшебные сказки, и я, помню, смеялся до изнеможения, когда Старейшина сказал, что люди на Сол-Земле готовы были убивать и умирать за вымышленных персонажей.

Он коротко кивает.

— Различия — вот первая причина разлада. На «Годспиде» нет религии. Мы все говорим на одном языке. Мы — один народ. Мы — не разные, и поэтому между нами не может быть вражды. Помнишь, я рассказывал тебе про крестовые походы? Про геноцид? Всех этих ужасов нам на «Годспиде» бояться нечего.

Я сижу на краешке стула и послушно киваю, в душе надеясь, что Старейшина не понимает, о чем я думаю на самом деле. Мне запомнились эти уроки. Они были одними из первых, мне тогда было тринадцать, и я только-только переехал на уровень хранителей, к Старейшине. Великие звезды, я был еще таким ребенком! Помню, как на пленке мелькали люди с разным цветом кожи и волос, люди, одетые в длинные хламиды и набедренные повязки, помню звуки языков, в которых я не мог понять ни слова. И тогда мне казалось, что все это очень круто.

Ссутулившись, ерзаю в кресле. Неудивительно, что Старейшина так нечасто со мной занимался — кажется, я вечно запоминал не то, чему он пытался меня научить.

— Вторая причина разлада, — продолжает он, — это отсутствие централизованного командования. — Наклонившись вперед, он протягивает ко мне заскорузлые, морщинистые руки. — Ты понимаешь, насколько важен лидер? — говорит он. Глаза у него влажные: от старости или от чего-то еще — непонятно.

Киваю.

— Точно понимаешь? — спрашивает он настойчивее, сжимая мои ладони с такой силой, что у меня хрустят пальцы.

Я снова киваю, не в силах оторвать взгляд от его лица.

— Что опаснее всего на корабле? — голос его превращается в скрипучий шепот.

Эээ… Наверное, я чего-то недопонял. Старейшина смотрит на меня, ожидая реакции. Я смотрю на него в ответ.

— Бунт, Старший, бунт. Бунт на корабле страшнее ошибок команды, сбоя техники, внешней опасности. Поэтому во времена Чумы и была установлена система Старейшин. Один человек рождается раньше людей, которыми будет управлять, он — ментор и командир для более юных. У каждого поколения есть свой Старейшина. И однажды им станешь ты. Ты станешь во главе централизованной системы, ты будешь пресекать разлад и заботиться о каждом живом существе на борту корабля.

5
Эми

Во мне — мертвая тишина. Попробуйте вот что: пойдите в свою спальню. Уютную, надежную, теплую спальню, которая ничем не похожа на мой хрустальный гроб за дверцей в морге. Прилягте на кровать — свою мягкую кровать, сделанную не изо льда. Заткните уши пальцами. Слышите? Слышите, как в сердце пульсирует жизнь, как мирно наполняются и опадают легкие? Даже в абсолютном молчании, в абсолютной тишине ваше тело — какофония жизни. А мое — нет. И тишина сводит меня с ума. Из-за этой тишины меня мучают кошмары.

Ведь что, если я умерла? Как может жить человек, у которого не бьется сердце, не работают легкие? Я точно умерла. И этого я боюсь больше всего: через триста один год, когда меня вытащат из стеклянного гроба и бросят размораживаться, как курицу на кухонном столе, я останусь такой. И проведу вечность в ловушке собственного мертвого тела. Ничего не изменится. Я навечно заперта внутри себя самой.

Мне хочется кричать. Хочется раскрыть запечатанные глаза, проснуться и избавиться от этого тет-а-тет с собой, но я не могу.

Не могу.

6
Старший

— Так в чем третья причина разлада? — спрашиваю я, чувствуя, что от повисшей в учебном центре тишины у меня по коже ползут мурашки.

Он разглядывает меня. На мгновение в выцветших глазах мелькает гнев, и я почти жду, что он меня ударит. Но стоит моргнуть, и эта безумная мысль исчезает. Старейшина кладет обе руки на колени и, опираясь на них, с трудом поднимается. Комната и так мала, а когда он стоит, кажется просто крошечной. Он отодвигает стул, и тот со стуком ударяется о стену. Стол разделяет нас, словно пропасть. Блеклый шар Сол-Земли за спиной Старейшины кажется игрушкой, еще более незаметной и незначительной мелочью, чем я.

— Я уже достаточно рассказал, — говорит он, идя к двери. — И у меня еще есть дела. Я хочу, чтобы ты пошел в Регистратеку и кое-что изучил. Посмотрим, удастся ли тебе выяснить, из-за чего на Сол-Земле было столько вражды. Две причины кровавых войн я тебе уже назвал — третью тебе предстоит найти самому. Это несложно, когда держишь историю Сол-Земли перед глазами.

Я чувствую в этом задании вызов. Старейшина проверяет, могу ли я быть лидером, сумею ли следовать по его стопам в будущем. Вообще, он часто в этом сомневается. Тот Старший, что должен был стать командиром до меня, но умер, ему не нравился. Я слышал о нем очень редко, и то только когда Старейшина нас сравнивал. И сравнения всегда бывали нелестными. «Ты такой же тугодум, как тот», — говорил, например, он. Или: «Тот бы подумал точно так же». Почти сразу после переезда на уровень хранителей я научился держать свои мысли при себе и не раскрывать лишний раз рта. Старейшина все еще часто испытывает меня, чтобы убедиться, что я не настолько безнадежен, как тот Старший. Я стараюсь придать себе вид уверенный, решительный — но все впустую, потому что Старейшина не утруждается посмотреть мне в лицо.

Часть меня рвется вернуть Старейшину, начать спорить, напомнить ему об обещании рассказать все, заставить назвать третью причину разлада.

9